В 1946 году женился. В 1947-м родился сын Александр. Жена - Лисовская Зоя Леонтьевна, участница штурма Берлина.        Ее отец - Лисовский Леонтий Иванович был учителем в г.Новоград-Волынском (Житомирская область, Украина). Был репрессирован в 1937 или позже. А мать - Станислава Андреевна Лосева. Погибла в 1941 году при бомбежке.        После ареста отца семья зарабатывала на жизнь тем, что мыла полы. О репрессированном отце Зоя долго никому не говорила, даже мне. Мол, был офицером-танкистом, погиб в начале войны.       Зоя во время войны работала до 1943 года в госпитале. Затем была мобилизована в армию. Служила в дорожных частях, регулировщицей, шофером.

Год 1946. Лисовская Зоя Леонтьевна

     Освобождала Варшаву, участвовала в штурме Берлина. В конце войны везла снаряды на передовую. Попали под обстрел. Было попадание в одну из машин. Зоя оказалась в кювете, а вокруг неразорвавшиеся снаряды. 

      После победы на одном из балов, где она была с подругами, появился маршал Жуков. Начались танцы. Жуков по очереди стал танцевать с девушками. Довелось вальсировать со знаменитым маршалом и Зое. 

     Были проблемы с регистрацией брака. Пошел по начальству, стучал кулаком по столу. Зарегистрировали. Родился сын Александр. 

    В 1950 году отправил жену с сыном в СССР в Златоуст, к родителям. Там и родилась дочь Валентина. Ее в тайне от меня крестили. 
 

     В армии началась демобилизация. Я остался служить в Германии. В 1948 году экстерном сдал экзамен за танковое училище. Из частей увольнялись и уезжали домой солдаты-победители.  

      Шло списание иностранной техники: американских и английских тан-ков. Несколько таких танков стояло вне нашей части, за забором. Ждали команды свыше, что с ними делать. Как-то шел с другом Сергеем Абрамовым мимо этих машин, и видим, немцы что-то обсуждают, глядя на танки.  

              - Что случилось, камрады? - спрашивает Сергей. 
              - Да, вот, герр официр, нам нужен метал, не продадите ли их нам? 
              - Можно, берите два шермана и черчилль, а за это постройте нам КПП полка из кирпича, и еще с вас 1000 марок и бутылка шнапсы! - говорит Абрамов. 
              - Хорошо, герр официр, - согласны немцы и ушли. 
              - Ты, с ума сошел, - говорю Сергею. 
              - Да, ладно, авось не хватятся, кому они нужны. 

       Немцы построили для нашего полка КПП в невероятно короткий срок (так быстро не строят), а надо сказать, что с этой проблемой никак не могла справиться наша тыловая служба, вручили Абрамову деньги и шнапс, привезли автоген и порезали два шермана и черчилль на куски и увезли. И никто их не хватился. Полковник Гришин только подивился расторопности своего лейтенанта. 

       Абрамов погиб, врезавшись на мотоцикле в дерево. За всю войну не имел ни одной царапины. Он был крестным у сына.  

        В отпуск всегда ездили в Златоуст. Семья осталась, не считая меня и моего аттестата, без кормильцев, мыкалась. Платили нам в Германии хорошо. Перед тем как ехать, накупали вещей, набивали ими два огромных чемодана. Вещи меняли в Польше на сало, которое везли в Златоуст.  

       Со временем начальство стало "усиливать" воспитательную работу среди подчиненных. Прислали как-то нам из СССР нового замполита полка полковника Грунина. Ему сообщили, что в офицерском общежитии к офицерам свободно проходят вечером немки. Запретил. Тогда молодежь стала немок запускать через окна. И это начальство сумело устранить. Но донесли замполиту, что в одной комнате офицеры поднимают девушек на канате прямо на второй этаж. Полковник решил сам проверить. Вечером подошел к общежитию, видит канат их окна. Обвязался и подергал. Стали его поднимать. 
        Один офицер рассказывал о дальнейшем так: "Ждали немок. Разговорились. Я держал канат. Чувствую, дернули. Продолжая разговор, и не взглянув в окно, сказал, что, мол, взялись ребята. Тянем, еще ведь удивились, что немка больно тяжелая, и вдруг видим за окном замполита вместо девичьего лица. Ну, с перепугу и выпустили канат..."       Полковник сломал ногу, получил сотрясение мозга. Офицеров не тронули, так, по выговору дали... Дело замяли, а полковника после выздоровления назад в Союз.  

     Увлеклись охотой. В Германии прекрасные леса и отличная охота.  

       В июне 1951 года получил перевод в СССР начальником штаба отдельного 1-го разведбатальона (ст.Заслонова, 116-й разъезд, Лепельский район, Белоруссия). 
 

Дали комнату в трехкомнатной квартире на втором этаже. Комната большая, высокий потолок, длинный балкон, заворачивающий за угол дома. Сосед подполковник Костюк с женой Любой и дочкой Ларисой. Хохлы из Киева. В маленькой комнате лейтенант с женой. Огромный общий коридор. Приличная кухня. Наша часть военного городка в лесу на горе, четыре четырехэтажных дома по четыре подъезда, расположенных буквой П. В домах все удобства, рядом длинные сараи. Недалеко деревня. Под горой речка Ульянка. До службы идти метров 500. До Дома офицеров пару километров; рядом с ним одноэтажная средняя школа. На Новый Год приносил высокую и пышную елку прямо из леса.

Год 1951.

     Вскоре присвоили звание майора. 

     В речке было очень много рыбы. Вода прозрачная, где неглубоко, можно было наблюдать как плавает красноперка, окуни и другая живность. Смастерил лодку, и в свободное время рыбачил с друзьями. 

      В декабре 1953 года послали учиться в Ленинград в бронетанковую школу. Когда приехали, Ленинград был в снегу. Нашли комнату у пьяницы-инвалида Фомы. Он делал из отходов абажуры, продавал на Невском, тем наверное его семья и жила. Вскоре переехали на другую квартиру. Соседи были приличные. Блокадники. Пожилая женщина рассказывала, как съели всех крыс в доме.  
 

Вскоре заболели дети. Корь. В комнате поменяли обычную лампочку на синюю. Болели тяжело, но выздоровели, только Валя сорвала одну корочку на носу. Так и осталась отметина.  К лету вновь сменили квартиру. Новое жилье находилось на площади Мира (бывшая Сенная). Сдали комнату чета евреев. До центра было рукой подать.   В выходные водил семью по музеям. А как лето пришло, так исходили весь Ленинград, все музеи, да еще Петергоф в придачу.  Как-то на Балтийском вокзале увидели двух матросов с крейсера "Варяг". Их тогда чествовали в Москве по случаю 50-летия гибели крейсера, собрали всех живых,

Год 1952.

       Перед тем как пойти в школу заболел тяжело сын. Положили в больницу. В начале лежал в боксе, затем перевели в общую палату. Болел тяжело и долго. Выписали перед праздником 7 ноября. Когда его везли домой, он во все глаза на стоящие вдоль Невы военные корабли. 

     В 1955 году вернулись с семьей на ст. Заслонова для продолжения службы. Назначен был командиром танкового батальона 2 СП. Присвоили звание подполковника.  

      Командиром дивизии был генерал Исакьян. Жить в обычной квартире в офицерском доме не захотел. Построили ему солдаты дом на берегу Ульянки. Обнесли высоким забором. Рядом соорудили стрельбище для стрельбы по тарелочкам.

     Об Исакьяне ходили анекдотические истории. Вот одна из них. 

      Приезжает Исакьян в часть. А солдаты на КПП скосили траву. Вышел генерал из машины, подозвал дежурного офицера. И говорит: "Почему трава лежит? Поставить обратно! Через час заеду назад, чтоб все было в порядке!" 
     Собрали целое совещание. Что делать, не приклеивать же травинки к срезам. В конце концов, поставили в копны, - будь, что будет. Подъехал Исакьян, увидел копны, подозвал дежурного и говорит: "Молодец! Теперь трава хорошо стоит!"  

     Затем командиром дивизии стал генерал Егоров. Жить в исакьяновской усадьбе не стал, поселился с офицерами. Ездил на ЗИМе, который всегда окружала любопытная ребятня. 

       В 1957 г. командиром полка был назначен приехавший их академии полковник Филимонов. Отношения с ним не сложились. А тут нужно было кому-то поехать на замену в Забайкальский ВО. Вызвался. Пригасил к себе генерал, уговаривал забрать рапорт, давал понять, что много сейчас появилось выскочек из академий, не нюхавших как следует пороха, и не ценящих боевых офицеров, что полковник этот долго не задержится. Но дело было сделано, и стали с семьей собираться в дорогу. 

     Собрали вещи, запаковали в несколько больших ящиков и отправили малой скоростью в г.Читу. Ночью сели на поезд и поехали в Москву. Там пересели на другой - до Златоуста. В Златоусте ждали. Шли друзья, соседи, застолье шло несколько дней.  

      Пора было ехать, нет билетом. Хотя все железнодорожники, но и то с трудом купили билеты в плацкарт (как офицеру полагалось купе). Ехать пять дней. Прощались до самого поезда. Сыну кто-то дал браги, он захмелел, его рвало... Наконец, сели, поезд тронулся.  

      Проехали по всей Сибири. Посмотреть было на что. Иртыш, Обь, Енисей, Ангара. И вот Байкал. Несколько туннелей. Станция Слюдянка. Все побежали к Байкалу, он на виду, набрать воды. Принес. Обжигающе холодная. Дети пили, говорили, что вкусно, но сводит зубы. 

     В Чите получил назначение на ст. Ясная, Оловянниковкого района.  
 

Это на юг, к китайской границе.  Военный городок на возвышенности, обнесен забором. Внизу станция, а вокруг нее местные жители, в основном, выселенные из Белоруссии и Украины пособники немцев с семьями. Вокруг сопки. Август и довольно тепло. Ни деревца, трава редкая, колючая.   Дали трехкомнатную квартиру. Это здесь не роскошь - рядом целый дом стоит пустой. Первый этаж, печи, т.е. топить надо самим. Водопровода нет, вода привозится, и стоит в квартирах в бочке на кухне. "Удобства" на дворе, хотя есть нечто подобное, и называется сливом, но без смыва. Хотя и в отдельном помещении.

Год 1957. Дома в Златоусте. На пути в Забайкалье

      В городке таких домов около двадцати. Они деревянные, двухэтажные и с двумя подъездами. Но есть один каменный, четырехэтажный. Там все удобства. Но там начальство и старожилы. В центре водокачка и магазин. В магазин иногда на верблюде приезжает чабан из степи. Это бурят, он всегда в тулупе, даже летом, когда жара за тридцать. 

      В конце августа выпал снег. Правда, вскоре растаял. Но уже в сентябре стало очень холодно. В октябре все в снегу. Но снег неглубокий. Метели все сдувают. Пришли вещи. Ящики побиты, но все цело.  

     Вскоре сильно обморозил лицо. Танки шли в сопках, плохо было видно, чтобы не перевернуться все время стоял, высунувшись из люка. Нос почернел. Потом стал облупливаться. 

     Валя пошла в первый класс. Школа рядов, не более ста метров. Часто объявляют штурмовые предупреждения. Дети сидят дома. 

      В городке много китайских мандарин и яблок. Закупаем ящиками. Дети все время их грызут. Каждый месяц выдают паек: макароны, крупы, омуль, горбуша, конфеты, масло и сушеная картошка. Сын пристрастился к чаю, пьет очень крепкий.  

      Зимой Саша заболел. Болел долго, легкие. Лежал в двух больницах. Выписали в середине января. 

     Весна нагрянула в апреле-мае. Наводнение. Местная речушка Турга, шириной метров 20, вдруг затопила все в округе. Вода стояла долго, а когда сошла, везде валялись дохлые овцы. В мае стало жарко, а в скоре солнце стало палить так, что все повысыхало и на земле выступило соль. Она то, и не давала прорастать деревьям. 

     Нашу армию, в связи с большой дружбой с Китаем, решено расформировать. Солдат, кто прослужил больше года демобилизуют, а офицеров кого в отставку, а кого на новое место службы. Идет распродажа военного имущества. Офицеры в ожидании участи кто во что гораст.  

     Я занялся с сыном рыбалкой. Такой рыбалки сроду не видал. Выезжали на озера с ночевкой. Ловили и удочкой с двумя-тремя крючками и закидушками с пятью крючками. Привозили рыбу, карася, сазана, сомов, мешками.  

    Ездили на Онон, правда, когда только лед сошел. Ничего не поймали, течение как вихрь. 

      Участвовал в процедуре сдачи знамен полков, дивизий армии. Привезли в штаб армии, сдали документы, подписали акты. Несколько знамен отправили в Москву, а с остальных сняли ордена, ленты, и сожгли на костре. Все это знамена прославленных частей, прошедших Отечественную войну. 

     Пришел приказ: поступаю в распоряжение Белорусского военного округа.